Том 2. Приваловские миллионы - Страница 85

Привалов не успел ничего ответить пани Марине, потому что его заставила обернуться чья-то рука, тянувшая его за плечо. Обернувшись, Привалов увидел Половодовых; Александр Павлыч, пожимая руку Привалову, говорил:

— Наконец-то и вы выглянули на свет божий… Тонечка, представь себе, Сергей Александрыч не танцует. Мне сейчас «Моисей» докладывал…

— Вероятно, Сергей Александрыч пошутил, — певуче и мягко ответила Антонида Ивановна. — Или, может быть, Сергей Александрыч стыдится танцевать с провинциалками, — кокетливо прибавила она, чуть показывая свои белые мелкие зубы.

Антонида Ивановна показалась Привалову сегодня ослепительно красивой, красивой с ног до головы, от складок платья до последнего волоска.

— Тонечка, извини меня, — торопливо заговорил Половодов, осторожно освобождая свой локоть из-под руки жены. — Я сейчас… только на одну минуточку оставлю тебя с Сергеем Александрычем.

Антонида Ивановна ничего не ответила мужу, а только медленно посмотрела своим теплым и влажным взглядом на Привалова, точно хотела сказать этим взглядом: «Что же вы не предлагаете мне руки? Ведь вы видите, что я стою одна…» Привалов предложил руку, и Антонида Ивановна слегка оперлась на нее своей затянутой выше локтя в белую лайковую перчатку рукой.

— Пойдемте в зал, — предложила Антонида Ивановна, подбирая свободной рукой шлейф платья, на который сейчас наступил какой-то неловкий кавалер.

В это время Половодов вернулся, и по его лицу можно было заметить, что он очень доволен, что сбыл жену с рук.

— Знаете, кто сегодня всех красивее здесь? — спрашивал он, обращаясь к Привалову.

— Конечно, Зося и Надежда Васильевна… — ответила Антонида Ивановна, делая равнодушное лицо.

— А вот и нет, Тонечка… Ты видела Верочку Бахареву?

— Нет, а что?

— Положительно, самая красивая девушка здесь… Это, кажется, еще первый ее выезд в свет. Да, да… Во всем видна эта непосредственность, какая-то милая застенчивость, — одним словом, как только что распускающийся бутон.

Антонида Ивановна слишком хорошо знала заячью натуру своего мужа и поэтому сомнительно покачала головой. Александр Павлыч хвалил Верочку, чтобы отвести глаза. Его увлечение Зосей не было тайной ни для кого.

— Обратите, пожалуйста, внимание на нее, — шепнул Половодов на ухо Привалову. — Плечи покатые, грудь… а на спине позвонки чуть-чуть выступают розовыми ямочками. Это бывает только у брюнеток.

— Вы нынче что-то совсем не заглядываете к нам? — ласково пеняла Антонида Ивановна, когда Половодов ушел. — То есть вы бываете по делу у Александра Павлыча и сейчас же бежите, вероятно, из страха встретиться со мной…

— Да все как-то некогда было, — оправдывался Привалов.

— Вот уж этому никогда не поверю, — горячо возразила Половодова, крепко опираясь на руку Привалова. — Если человек что-нибудь захочет, всегда найдет время. Не правда ли? Да я, собственно, и не претендую на вас, потому что кому же охота скучать. Я сама ужасно скучала все время!.. Так, тоска какая-то… Все надоело.

Антонида Ивановна тихонько засмеялась при последних словах, но как-то странно, даже немного болезненно, что уж совсем не шло к ее цветущей здоровьем фигуре. Привалов с удивлением посмотрел на нее. Она тихо опустила глаза и сделала серьезное лицо. Они прошли молча весь зал, расталкивая публику и кланяясь знакомым. Привалов чувствовал, что мужчины с удивлением следили глазами за его дамой и отпускали на ее счет разные пикантные замечания, какие делаются в таких случаях.

— Сядемте вот здесь, в уголок, — усталым голосом проговорила Половодова, опускаясь на бархатный диванчик.

Публика раздалась, образуя круг, по которому плавными размахами пошли кружиться танцующие пары. В этом цветочном вихре мелькнула козлиная бородка «Моисея», который работал ногами с особенным ожесточением; затем пролетел Давид с белокурой Аней Поярковой; за ним молодой доктор с румяным лицом и развевавшимися волнистыми волосами. Несколько горных инженеров и адвокатов, франт учитель гимназии, жандармский капитан, несколько банковских служащих — словом, обычная танцующая узловская публика. Привалов рассмотрел Верочку, которая в розовом платье вихрем кружилась по залу, совсем повиснув на руке Половодова.

— Посмотрите, вон Зося… — шепнула Половодова, указывая веером на проходившую мимо парочку.

Зося шла под руку с высоким красавцем поляком, который в числе других был специально выписан для бала Альфонсом Богданычем. Поляк был необыкновенно хорош, хорош чистотой типа, выдержкой, какой недостает русскому человеку. Видимо, что он был в своей сфере, как рыба в воде, и шел свободной уверенной походкой, слегка улыбаясь своей даме. Привалов видел, как он взял правой рукой Зосю за талию, но не так, как другие, а совсем особенным образом, так что Зося слегка наклонилась на его широкую грудь всем телом. Свободным движением поляк расчистил себе дорогу и плавными мягкими кругами врезался в кружившуюся толпу.

— Антонида Ивановна, позвольте вас пригласить! — кричал «Моисей», вынырнув из толпы.

Антонида Ивановна поднялась, «Моисей» взял ее за талию и стал в позицию. Она через его плечо оглянулась на Привалова и улыбнулась своей загадочной улыбкой. Волна танцующих унесла и эту пару.

XVII

То чувство приятного возбуждения, с которым Привалов явился на бал, скоро сменилось неопределенным тяжелым чувством. Спертый воздух, блеск огней, накоплявшийся удушливый жар и общая толкотня скоро утомили Привалова, хотя ему все еще не хотелось расстаться с своим уголком. Здесь он был защищен танцующей публикой от того жадного внимания, с каким смотрели на него совсем незнакомые ему люди. Слава его как миллионера еще не успела остыть, и многие явились на бал со специальной целью посмотреть на него. Привалов чувствовал это общее, слишком тяжелое для него, любопытство в выражении устремленных на него взглядов, в шепоте, которым провожали его. Ему страстно захотелось увидеть теперь Надежду Васильевну. С этой целью он поднялся с своего диванчика и стал бродить из комнаты в комнату. Скоро он увидал знакомый профиль и эту гордую умную голову, которая так хорошо была поставлена на плечах, как это можно заметить только у античных статуй.